Не могу припомнить, чтобы мой дражайший супруг выражал столь искреннюю радость при моём появлении; по обыкновению он ограничивается лишь пылкими поцелуями и беспардонными прикосновениями, касаясь пальцами рук внутренней поверхности бёдер и тут же обводя их, с наслаждением сминая в своих ладонях приятную округлость моей филейной части. Не то чтобы я жаловалась: напротив, каждое мгновение, которое мне удавалось провести в объятиях Ричарда, ценилось в несколько крат сильнее. Ласковые касания губ всегда отзывались в теле подобострастным трепетом; утробный звук низкого голоса мужчины пробуждал во мне инстинкты, повинуясь которым, я не могла держать себя в руках и оттого становилась воплощением необузданной стихии, которую могли укротить лишь крепкие руки Аддерли. Лишь он. Но сейчас, наблюдая за ярко выраженной реакцией археолога, я невольно почувствовала неприятную горечь: если у него ещё и встанет на эту роскошную красотку, то я не переживу подобного удара по собственной самооценке, что уже успела взлететь до небес! Но Рик, кажется, и сам не хочет становиться вдовцом в свои тридцать восемь лет и оттого, не прекращая лепетать нечто восторженное и едва контролируемое разумом, подхватывает меня на руки и кружит в воздухе, словно пушинку. Мои вскрики, заглушаемые отрывистыми смешками, кажутся мужчине своеобразным проявлением эмоций. На самом деле я просто опасаюсь того, что Аддерли невольно перебросит меня через балконные перила под проигрываемый в голове аккомпанемент в лице Ар Келли с его мелодичным «I believe I can fly». Пока моё воображение рисует красочные образы погребальной церемонии в мою честь, Ричард, наконец, заносит меня в комнату на руках, не прекращая целовать и, собственно, не обращая внимания на то, во что я облачена. Вот тебе и сюрприз. Для кого я покупала эти замечательные трусы с верблюдами? А бюстгальтер, расшитый меховыми лоскутами? Всё–таки стоило прислушаться к саркастическим комментариям знакомых, которые искренне заверяли меня в том, что едва возраст мужчины приблизится к отметке «сорок», он перестанет обращать внимания на женщину, которую прежде не упускал из виду, словно некий драгоценный экспонат. А я ведь доверилась этому носатому исчадию ада! Что за горькая судьба мне уготовлена? Господин, кажется, назначил меня нелюбимой женой! Аддерли вылетает за дверь апартаментов в том же обмундировании, за исключением увесистых ботинок, которые то и дело соскальзывают с его босых ног. Пожав плечами, вновь выхожу на балкон, изредка притоптывая ногами, чтобы не замёрзнуть окончательно: доисторического обогревателя со мной больше нет. Теперь он согревает обнажённой грудью припорошенный капот автомобиля и расцеловывает его, словно  обнажённое тело мулатки с большой и аппетитной грудью. Не могу сдержать смех, а после того, как супруг неистово машет мне левой ногой, не отстраняясь, впрочем, от Майбаха, я и вовсе сгибаюсь пополам, заливисто хохоча. До чего же уморительная картина! До чего же забавный муж! В действительности: мужчина в любом возрасте остаётся ребёнком, который умеет столь искренне радоваться вожделённым подаркам. Особенно в том случае, когда ради приобретения этого подарка мне пришлось продать старенькую отцовскую Хонду, три десятка всевозможных картин, которые прежде я не обменяла бы ни за что на свете, — и это не учитывая взятого в банке кредита. В настоящий момент я не имею ни малейшего понятия, сколько неимоверных усилий придётся приложить к тому, чтобы погасить, но, глядя на счастливое безумство Аддерли, я ловлю себя на мысли о том, что нисколько не жалею о содеянном. Даже если мне придётся проводить в галерее сутки напролёт, я готова делать это без единого упрёка в адрес собственной беспечности. Чего не сделаешь ради того, чтобы порадовать человека, который уже давно является неотъемлемой частью моего сердца?

Тихое поскрипывание двери извещает меня о возвращении блудного Рика. Приглушая собственные шаги, дабы не отбивать каблуками чечётку в потолок соседям, направляюсь в прихожую и тотчас становлюсь причиной очередной мужниной истерики. Точнее, не я, а мой внешний вид, который вызывает у археолога вспышку неистового смеха. Аддерли сползает по стене на пол, хватаясь свободной рукой за сердце, чем невольно тревожит меня. Более не заботясь о крепком сне соседей, которые наверняка пробудились мгновением ранее от громких полусмешков–полувсхлипов супруга, поспешно подбегаю к Ричарду и опускаюсь перед ним на колени, обеспокоенно наблюдая за его неадекватным состоянием. Всё ещё хохоча, словно умалишённый, брюнет привлекает меня в объятия прямо на холодный пол, покрывает каждый миллиметр лица, искажённого гримасой волнения, трепетными поцелуями и после этого с наслаждением утыкается носом в укромную ложбинку груди, слегка увеличенной бюстгальтером, но оттого лишь более желанной. Сопит. Предлагает секс. Значит, всё ещё в здравом уме и памяти. Без единого зазрения совести вскарабкиваюсь на любимого мужа и, приспуская с его плеч плотную ткань халата, упоительно приникаю губами к обнажённой коже, покрытой густой порослью чернильных волос. Ещё одна деталь, которая возбуждает не меньше, чем то, на чём я имею честь восседать в настоящий момент — к сожалению, всё ещё будучи одетой.

— Не дотерпишь до спальни, дорогой? — бровь лукаво приподнимается, в то время как я, нежно обхватив запястья  Ричарда, направляю его руки в сторону заманчиво округлившихся бёдер. — Я тоже не дотерплю. Давай посоревнуемся, кто быстрее снимет с партнёра семейные трусы — благо, они есть и у тебя, и у меня. Я всё предусмотрела, ведь…

Требовательный поцелуй мужчины ставит многоточие в незаконченной тираде. Аддерли всегда знал, как быстро вынудить меня замолчать и, наконец, приступить к действиям, что вожделенны нами обоими…

* * * * * * * * * * * *

— Жаль, что тебе придётся уйти на работу…

Лёгкий морозец приятно пощипывает обнажённые участки кожи. Глаза всё ещё подёрнуты невесомой дымкой, позабытой Морфеем во время своего отчаянного бегства. Уютно прижимаясь к горячему торсу супруга, я лишь сильнее запахиваю клетчатый халат, который в настоящее мгновение укутывает нас обоих. Рик делает очередную затяжку сигаретой, выпуская из приоткрытого рта серебристые клубы дыма и пара. Мне всегда нравилось смотреть на то, как он курит, — и оттого я наблюдаю за каждым движением мужчины с нежной улыбкой, не сдерживая в себе накатывающее волнами желания запечатлеть поцелуй там, куда могут дотянуться мои похолодевшие губы. Автомобиль поблёскивает в лучах зарождающегося солнца, вызывая восхищение случайных прохожих, которые торопятся куда–то по своим делам. Аддерли горд, словно парящий в небесах орёл. Хотя, стоит признать, я более напоминаю растрёпанного воробышка, нежели сизокрылую самку царя птиц. Мактуб — и с этим ничего не поделаешь.

— Не хочу тебя никуда отпускать. Не сегодня, — недовольно нахмурившись, фыркаю я, чем заслуживаю снисходительную улыбку археолога, а следом — небрежное прикосновение губ, которые отдают терпкостью дорогого табака. — Ты заслуживаешь отдых. Хотя бы сегодня! Я планировала радовать тебя каждую минуту, а вместо этого придётся осторожно обращаться с тостером и предпринимать очередную попытку не угробить его!

— Как бы я ни любил бытовую технику, как бы горестно ни оплакивал её мучительную смерть, сегодня я и слова не скажу тебе, Ди, — в словах Ричарда слышится некий подвох, но нежность, подрагивающая искорками в его зеленоватых глазах, невольно убеждает меня в искренности его слов. — Так что можешь сломать даже микроволновую печь. Только, Осирисом молю, пожалей хотя бы холодильник!

— А вот и не пожалею… — показываю язык, словно маленькая девочка, которую поставили в угол за излишнюю проказливость. — А вот возьму и уйду от тебя!.. Да–да, Аддерли, — тот факт, что супруга рассмешили последние слова, произнесённые мной, отнюдь не радует, а вызывает лёгкое раздражение, — возьму и уйду! Куда? Ты спрашиваешь, куда именно? Да хотя бы в другое измерение! Ты разве не знал, что я историческая личность, путешествующая во времени? Вот теперь знаешь! Кто я? Слишком много вопросов, носатый хрыч! — ловко извернувшись в объятиях мужчины, кусаю его за плечо, желая отомстить за уязвлённое самолюбие хотя бы этим. — Да хотя бы Хуана I Безумная! Да хотя бы королева Кастилии! Ты сомневаешься в искренности своей жены? Пф, — отстранившись от Рика, склоняюсь над перилами и, заметив медленно идущую по тротуару почтенную даму, нарушаю её утреннее умиротворение громогласным воплем. — Эй! А Вы знаете, что я Хуана Безумная? Ну куда же Вы пошли? Я же только начала с Вами разговаривать!.. О, молодой человек! — первый блин вышел комом, но я всё ещё не упускаю возможности поделиться своим вымышленным секретом с окружающими. — А Вы знаете, что я на самом деле королева Кастилии?

— Хуилии!.. — раздражённо огрызается незнакомец, отведя душу в пинке увесистого снежного кома, лежащего на его пути.

— Вот хамы нынче пошли, а! Тьфу на Вас! Хотя бы машинки на твоих трусах, Аддерли, знают, что я важная персона! Ведь знают же? — возвращаюсь в тёплые руки супруга, который вновь неистово хохочет, объясняя случившееся тем, что утром люди не особо расположены общаться. Такова их природа. Ага, как же!

— Я не такая! — с излишним напором захлопываю за собой балконную дверь и следую за Риком в спальню, где он, не упуская возможности полюбоваться собой на протяжении нескольких секунд, начинает одеваться, готовясь к пусть и сокращённому, но всё же рабочему дню.

—  Такая–такая. Только мой член тебя и успокаивает, инвалидная на голову ты моя!

— Я могу поделиться им с остальными. Мне не жалко! Хотя нет, жалко… — на мгновение задумавшись, произнесла я, представив, как Аддерли–младшего плотно обступают отвратительные людишки, которым–то и нужно только одно! Меня передёргивает — и оттого я поспешно бегу к мужу обниматься, дабы удостовериться в том, что он всё ещё принадлежит только мне. С наслаждением вдыхаю аромат одеколона и прикрываю глаза, улыбаясь. Моё. Родное. Никому не отдам.

— Кстати, в салоне автомобиля найдёшь ещё три подарка, — любви к интриге мне не занимать. — Если догадаешься, какая взаимосвязь между тем, что в них обнаружится, отблагодарю тебя изысканным десертом за твою исключительную сообразительность… — рука, соскользнувшая со спины мужчины на его пах, красноречиво свидетельствует о том, что речь идёт вовсе не о кулинарных изысках. — Хорошего тебе дня, Носатик. Если бабы будут приставать к тебе с поцелуями в честь праздника, то хотя бы смой с лица перед возвращением домой их помаду. Хорошо?